Our Everything (2005)
Paintings
Наше всё (2005)
Живопись
Exhibitions: Russian Pop Art. State Tretyakov Gallery, Moscow, 14.09–13.11.2005; Sergey Shutov. Icastica. Michela Rizzo Gallery, Venice, 2006.
Выставки: Русский поп-арт. Государственная Третьяковская Галерея, Москва, 14.09–13.11.2005; Sergey Shutov. Icastica. Галерея Michela Rizzo, Венеция, 2006.
Victory Is a Defeat of Andy Warhol
Andy Warhol has existed forever. His name was sort of smuggled, it seeped through all the barriers put up at the borders on both sides of the Iron Curtain. I was always haunted by an odd feeling that the great artist took part in the revolutionary changes of the 1960s as I watched televised broadcasts about the anti-war movement or critical Soviet news reports on "their (Western) ways.” I always associated the image of the pacifist with two bespectacled faces: John Lennon and Andy Warhol. Did they know each other? God only knows. But if the emotional Lennon was like an attacking fighter of the antiwar movement, then the serene Andy Warhol made an impression of a secret agent, sort of agent 007.
He contributed to the birth of many heroes: the Velvet Underground and Nico, and Jean-Michel Basquiat, and the very Factory that turned out those stars. Cinema and television, painting and record sleeves, and – can you call it a performance? – the assassination attempt by Valerie Solanas. Yet we can’t speak of a crisis of overproduction – the artist was curious and gifted in many ways. Like any great artist, he was ambiguous and contradictory. His irony was perceived as clown antics, and his attempts to amuse the public erupted in drama.
His victory over the object was amazing. The world of consumption was happy to hear words of approval from what had seemed to be the opposing camp – the world of the spirit, the world of exalted utopia. Ordinary shoppers were tempted with the promise of immortality. Thus Andy Warhol was able to occupy the strange position of a guru who elevated celebrities and commodities.
Meanwhile, the silk-screening technique, Pop art's ideal form of artistic expression, commodified the unique work, turning an object of gourmet desire into fast-food that, like a can of Campbell's soup, could be found in any grocery store. The circle of endless banality was complete. The great trickster of contemporary Western culture was caught in his own trap, for his attempts to play with the rules when playing for big money and fame were safely digested by consumer culture.
The great, great, great Andy – King Lear of the twentieth century!
Sergey Shutov
Победа – это поражение Энди Уорхола
Энди Уорхол существовал всегда. Его имя ментальной контрабандой просачивалось сквозь все пограничные рубежи, выставленные с обеих сторон «железного занавеса». Странное ощущение сопричастности великого художника революционным изменениям 1960-х всегда посещало меня, наблюдающего телевизионные передачи об антивоенном движении или критические сюжеты в жанре «их нравы». Изображение «пацифика» всегда вызывало у меня в памяти образы двух очкариков: Джона Леннона и Энди Уорхола. Были ли они знакомы? Бог весть. Но если очкарик Джон Леннон с его эмоциональностью был скорее бойцом спецназа, то невозмутимый Энди Уорхол всегда производил впечатление агента 007.
Он был причастен к рождению многих героев: и Velvet Underground , и Нико, и Жана-Мишеля Баскиа, и самой «Фабрики» этих звезд. Кино и телевидение, живопись и конверты для пластинок, и – можно ли назвать это перформансом? – выстрел Валери Соланс. При этом не приходится говорить о кризисе перепроизводства – художник был любопытен и разносторонне одарен. Как всякий великий художник он был двусмысленен и противоречив. Его ирония оборачивалась клоунадой, а попытки развлечь публику – драмой.
Его победа над вещью потрясала. Мир потребления был счастлив услышать слова поощрения из, казалось бы, противоположного стана – мира духовности, мира возвышенной утопии. Простодушные покупатели и сами были подкуплены соблазном бессмертия. Так Энди Уорхол приобрел странное место гуру, певца вещей и кумиров.
Технология шелкографии, идеальная форма художественного выражения поп-арта, между тем, коммодифицировала уникальное произведение, объект вожделения гурманов, в продукт категории фаст-фуд, вроде банки супа Campbell , которую можно найти в любой продуктовой лавке. Колесо дурной бесконечности замкнулось. Великий трикстер современной западной культуры попался в собственную западню, ибо попытки запутать правила при игре в большие деньги, гениальность и славу оказались благополучно переварены культурой потребления.
Великий, великий, великий Энди – король Лир ХХ века!
С. Ш.